Колдуны Туманной Долины уводили Бену в наступающие сумерки, и ему с трудом удалось изобразить торжественность, но не более того. Перед ним распростерлась их деревня. Выглядела она, как ему показалось, совершенно так же, как и деревня Семи Камней. Хижины с соломенными крышами теснились вокруг центральной площадки, на которой ревел костер. Поблизости были расставлены жаждавшие новых жертвоприношений кувшины со следами крови.

Бену не праздновал Те Вок Ну'ча – жажда жизни Адии глубоко проникла в его душу. Даже сейчас ее тоскующий взгляд призывал его отвергнуть традиции и напасть на пленивших его людей. Но совершить подобное было немыслимо – это было бы нарушением всех запретов.

Добыча племени Туманной Долины в этот раз была скудной: Бену, Адия и старый колдун, которого звали Эдваси. Когда отряд приблизился к костру, навстречу прибывшим вышли служители; остальные же жители деревни, следуя ритуалу, били в барабаны, пели и танцевали.

Троих пленников, лишенных масок и оружия, уложили на низкие столы в хижине с травяными стенами и обмазали цитрусовыми маслами. Затем их тела покрыли особым составом, что защитит их от разложения на последующие несколько часов. Седовласый Эдваси, лежавший в дальнем конце комнаты, глубоко дышал, стараясь успокоиться и побороть волнение.

На соседнем с Бену столе лежала, протянув к нему руку, Адия; в ее взгляде читалась беспомощность. Ему стало дурно.

Завершив свою работу, служители вышли, открыв дверь хижины перед крупным мускулистым мужчиной, который был вооружен серпом, сделанным из челюстной кости. Бену не знал его имени, но впечатляющий головной убор мужчины указывал на то, что перед колдуном стоял старший из верховных жрецов. За его спиной можно было увидеть других представителей касты жрецов; их одежды были украшены яркими перьями, а в руках они сжимали кукол вуду.

Главный жрец вздернул подбородок и отступил назад, прочь от хижины. Двое мужчин в юбках вошли в комнату и схватили Эдваси за запястья. Старый колдун и не пытался сопротивляться конвоирам; его вывели наружу и подвели к верховному жрецу. Эдваси принял свою судьбу.

Бену наблюдал за церемонией сквозь открытый дверной проем так, будто видел ее впервые. Участники ритуала повторили все те же хорошо знакомые ему по прошлым Игани действия. Произнесены традиционные слова. Пролита кровь Эдваси. Служители разложили его внутренние органы по кувшинам, пока жители деревни продолжали свои песнопения. Ритуал во всем его блеске и великолепии выглядел так же, как и всегда. Но юному колдуну он теперь казался лишенным смысла.

– Мы, умбару, скрываем нашу страсть к бессмысленному насилию за возбуждающими песнями, – сплюнула Адия.

Дух Эдваси, должно быть, уже покинул этот мир, – подумал Бену. Он вдруг вспомнил растерянных призраков, что видел в Мбвиру Эйкура – призраков, осознавших, что все на самом деле было не так, как им говорили и как они верили.

– Оборванная жизнь. Зачем? С какой целью? – прошипела Адия. – Нам не нужно следовать тем же путем. Есть и другой выход.

Сердце Бену учащенно забилось; мысли бешено кружились в его голове.

– Их много, нас – лишь двое. Какой же ты видишь путь?

– Мы добровольно предлагаем духам плоть умбару, но самим нам есть ее запрещено. Ты никогда не задумывался, почему это так?

Бену передернуло при мысли об этом.

– Карибы прокляты духами!

– Еще одна выдумка верховных жрецов, – Адия отмахнулась от его слов. – Я слышала, как мой муж говорил о тайнах древних. Он упоминал легенды, в которых говорилось, что съев плоть колдуна, ты открываешь себе запретный путь к божественному величию. Чтобы истина эта никогда и никому не открылась, они спрятали ее за своей ложью. Но ты – мудрый воин и способен воспользоваться этой мощью. Сила эта поможет тебе привести наш народ к величию. Никто не сможет остановить тебя.

Бену уставился на Адию; глаза ее были полны искренности и силы.

– Когда вернутся наши убийцы, брось им вызов, – прошептала Адия. – Следуй за мной, и для умбару начнется новая эра – эра просвещения и прозрения, а не тьмы.

Как и ожидалось, мужчины, одетые в юбки, вернулись; их тела и руки были вымазаны в крови. Они потянулись к запястьям Адии, но их встретила ее звериная ярость.

Женщина взвилась со стола и, бросившись на одного из служителей, ухватила его за голову и вывернула ее, воспользовавшись инерцией прыжка. Прозвучал тихий щелчок – ее атака достигла желаемого. Прежде чем второй служитель успел отреагировать на происходящее, она ухватила его за голову и резко дернула ее вниз. Ее колено врезалось в нос противника, и он кулем рухнул на пол.

Бену не мог поверить в то, что произошло у него на глазах, равно как и не мог осознать скорость и точность, с которыми были совершены эти два убийства. Никогда прежде он не видел и не слышал ни о чем подобном. Ухватив Бену за руку, Адия потащила ошеломленного колдуна за собой; они буквально вылетели из хижины.

Жители деревни были возмущены. Адия миновала старшего верховного жреца (который, хоть и был вооружен, выглядел совершенно растерянным) и ринулась к кувшинам, в которые были сложены внутренности Эдваси. Одну за другой она срывала крышки с сосудов, а толпа недоумевающих зрителей, проклинавших ее, постепенно откатывалась все дальше от костра.

– Видишь, как они жалки и как зависят от соблюдения правил? – спросила она. – Умбару порочны. Мы убиваем и умираем во имя не чести, но страха.

В синем глиняном сосуде Адия, наконец, обнаружила то, что искала: еще теплое сердце Эдваси. Схватив его и поднеся к лицу, она продолжила:

– Мы сильнее, чем те несправедливости, что нам пришлось испытать.

Она надкусила нежное мясо, будто зрелый фрукт, и из сердца брызнула кровь, словно оно еще билось и жило. Жители деревни Туманной Долины в ужасе завопили – никогда ранее они не были свидетелями подобного кощунства.

Адия набрала полный рот мяса и проглотила его, тем самым еще больше ошеломив зрителей, и улыбнулась, упиваясь их волнением. Ее сотрясла дрожь, а затем без какого-либо предупреждения из ее тела вырвался фиолетовый свет, осветивший серое небо и простенькие строения поблизости. Зрители, стоявшие к ней ближе всего, в страхе разбежались, забыв о том чувстве защищенности, что они испытывали еще несколько минут назад.

Адия сердито посмотрела на убегающее племя и завопила, заставив верховного жреца бросить свой серп и также обратиться в бегство. Довольная тем, что ее оставили наедине с Бену, она двинулась к своему будущему любовнику, замершему на месте. Внешне женщина никак не изменилась, однако теперь она буквально лучилась мощью.

– Присоединись ко мне, – сказала она; голос ее, казалось, чем-то усиливался, и его эхо раскатывалось по деревне. – Убей в себе раба!

Она протянула Бену надкушенное сердце, лежавшее на ее сияющей лиловым светом ладони. Он понял: это было то самое мгновение, о котором говорила Адия.

Со всех сторон раздавались крики жителей деревни; ошеломление, что они испытали, постепенно проходило. Бену знал: еще немного – и они бросятся в атаку. Многие из них были вооружены кинжалами и копьями.

Он колебался. Адия предлагала ему новую жизнь, свободную ото лжи, бессмысленных войн и бремени обычаев. Он вспомнил все, что видел и ощущал: измученных духов в Бесформенном мире, предупреждение, мольбы, что исходили откуда-то из Мбвиру Эйкура, колдуна-отступника, бросившего вызов обычаям…

Но тот колдун не был карибом, и он не желал вступать в бой. В тот раз именно Бену атаковал первым, сделав кровопролитие неизбежным. Отступник нарушил табу, чтобы спасти своего учителя, спасти чью-то жизнь, а не для того, чтобы стать богом среди людей.