Сестра

Рассвело очень рано, но костер не спасал от пронизывающего до костей холода. Сбросив медвежью шкуру, Кер поднялся во весь свой огромный рост и потянулся. Все его мускулистое тело было покрыто шрамами. С годами он перенял обычай обитателей Сковосских островов брить лицо и голову наголо. В теплых краях, где царило вечное лето, это было удобно и помогало сгладить производимое им впечатление чужака. Но здесь он чувствовал, как уязвима и беззащитна его кожа на обжигающе холодном ветру. После нескольких недель, проведенных под этим зимним небом, Кер с тоской вспоминал о буйной бороде и длинных волосах, которые носил в юности. Он провел грубыми пальцами по заросшему щетиной подбородку. Интересно, узнала ли бы его сейчас Тера?

Мысли о любимой до сих пор пронзали грудь острой ноющей болью. Это нельзя было назвать горем, чувством вины или тоской. Скорее это была боль ошибки, спрятанная в глубине загрубевшей души, и раскаяние. Это была ошибка, которую нельзя исправить, а можно лишь спрятать еще глубже, чтобы если не унять, то хотя бы приглушить страдание или на время забыть о нем. Кер покачал головой.

Предстоял долгий путь назад. К югу от Кольских гор лежал Вестмаршский залив. Там можно попасть на торговую баржу и обогнуть на ней полуостров. Купцы охотно нанимали мускулистых парней охранять груз, чтобы самим в пути со спокойной душой гулять по портовым борделям. Кер владел языками, на которых общались между собой торговцы Зерата, Лут-Голейна и островов. Несмотря на крупное телосложение и почти два с половиной метра роста, он легко мог сойти в глазах потенциального нанимателя не за примитивного дикаря Мертвых земель, а за выходца из более цивилизованных племен. Дальше добраться до Филиоса через Вестмарш и Кингспорт уже не составит труда. А там... Там она ждала его возвращения. Там зеленые холмы и веселая музыка, вино и мясо, ее смех и объятия теплых, нежных рук. Там он сможет забыть о своем долге, о холоде и грызущем чувстве раскаяния.

Зачем он пришел сюда? Найти своих? Попросить у них прощения? Что ж, они сами его нашли. По крайней мере, Фэн нашла.

Забрасывая землей тлеющие остатки костра, Кер попытался выбросить из головы события прошлой ночи и сосредоточиться на сегодняшнем маршруте. Лесистые вершины впереди выглядели труднопроходимыми, но обитаемыми. Там была жизнь, а ему за несколько последних недель так надоело иметь дело со смертью... Он был сыт ею по горло. Кер снова машинально дотронулся рукой до груди.

Это не было предательством, сказал он себе. Он не уклонялся от исполнения долга, ведь тех, перед кем он был в долгу, уже не было в живых. Он покидал пустынные земли, где был уже не нужен. Кер надеялся что-то исправить, найти способ покончить со снедавшим его чувством вины. Вместо этого он нашел звенящую пустоту и неведанное ранее отвращение, которое росло внутри него с каждым приходом Фэн. Он снова и снова мысленно повторял себе: это не предательство. На этот раз – нет.

Кер помнил, что за следующим перевалом проходит извилистая охотничья тропка, по которой он два месяца назад добирался сюда. Она выведет на тропу побольше, одну из тех, что ведут к северному склону Кольских гор и по которой можно выйти к Железному пути.

Железный путь. Эта древняя полуразрушенная дорога осталась от когда-то могущественной, но исчезнувшей ныне империи, простиравшейся от пустынь Араноха до Ледяного моря. Вымощенный крупными блоками железистого сланца цвета ржавчины величественный Железный путь брал начало в морозных землях Ивгорода, пересекал хребет Кольских гор и заканчивался в западных предгорьях Хандураса. Когда-то здесь царило оживление: торговые караваны шли один за другим, двигались имперские войска. Дорога сокращала путешествие через горы с нескольких месяцев до нескольких недель. Ей не пользовались уже много столетий, и это привлекало в ней Кера больше всего. Путь был ныне почти полностью заброшен и забыт – в эти смутные времена короли, вожди и военачальники северных племен редко вели дела с соседями. После разрушения Арреата соседние народы жили в постоянном страхе, большинство из них предпочло укрепить стены и жить за закрытыми воротами. Приграничные земли постепенно приходили в запустение.

Значит, дорога будет свободна от путников и бандитов. Он мог справиться и с теми, и с другими, но все же предпочитал обойтись без компании. Подняв на плечи Скорн, свой огромный двуручный меч, он повернулся и зашагал к холмам.

Прошло десять дней трудного путешествия. Еще десять закатов, еще десять появлений сестры. Теперь у нее не хватало одной руки – поживились падальщики, и полностью облез череп, обнажив желтую кость. Но это все еще была Фэн. Все еще ее голос. И все то же проклятие. Сможет ли он когда-нибудь свыкнуться с тем отвращением и ужасом, что вызывает в нем ее присутствие? И следует ли ему привыкать?

Кер боялся, что Фэн пересечет вслед за ним Два моря и будет преследовать его до самого Филиоса. В глубине его разума зрела и рвалась наружу мысль: может, разделаться с ней? Пронзить ее тяжелым клинком, разрубить трясущийся скелет на мелкие куски? Освободит ли это ее от мучений? Освободит ли это его?

Кер потуже затянул медвежью шкуру на плечах. Нет. Он не может так поступить с Фэн, со своей сестрой. Он заслужил ее слова, заслужил ее ненависть. Поделом ему.

Пытаясь стряхнуть мрачные мысли, великан пустился в путь. Земля быстро замелькала под ногами, размеренные шаги принесли утешение. Желал ли он как можно скорее покинуть эти земли или стремился вернуться в более приветливые края, но этот участок дороги он преодолел на удивление быстро. Железный путь был уже совсем близко, и он знал, что по ровной земле идти будет еще быстрее. Скоро все забудется. Скоро все останется позади, среди холодных пустошей, где мертвецам и место.

Кер вздохнул и попытался выбросить эти мысли из головы, подумать о вине, солнце и мерном звуке набегающих на песок волн. В животе заурчало. Два дня назад Кер доел остатки сушеного мяса, а дичи в этих местах было куда меньше, чем он надеялся. Воин сосредоточил все свои силы на том, чтобы покинуть свою разоренную родину как можно скорее. Теперь он понял, что нужно было позаботиться и о пропитании.

Спустя несколько мгновений чей-то крик вырвал его из задумчивости... Затем последовали еще крики. Они раздавались откуда-то с дороги, из-за дубовых зарослей, растущих в низинах вдоль Железного пути. Кер сошел с тропы и припал к земле среди деревьев, чтобы занять более выигрышную позицию.

Это, несомненно, были беженцы. Мужчины, женщины, дети – несколько десятков тощих немытых крестьян в обветшалой одежде несли скудные пожитки в корзинах, заплечных мешках и даже в узлах из одеял. Как и Кер, беженцы предположили, что дорога будет пустой, но вели себя, в отличие от него, слишком беспечно. Они беспорядочно растянулись вдоль дороги и были совершенно не подготовлены к нападению хищников или разбойников, не говоря уже о ком-то похуже. А горы в округе таили немало серьезных опасностей.

Кер услышал их запах еще до того, как они появились в поле зрения, и к горлу подступила тошнота. Хазра. Косматые уродливые демоны, сочетающие в себе черты людей и козлов. Козлоногие обычно перемещались группами. Под грубой шкурой их длинных рук перекатывались клубки мышц и мощных сухожилий, на напряженных плечах вздувались перекрученные вены. Их нижние по-звериному изогнутые конечности оканчивались раздвоенными черными копытами. Огромная козлиная голова с узкими чернильными глазами и изогнутыми рогами сильно выдавалась вперед. Кер несколько раз сталкивался с этими чудовищами в своих путешествиях по южным землям, и в воспоминаниях об этих встречах не было ничего хорошего. Хазра были отвратительным воплощением влияния демонов на людей.

Кер увидел пару козлоногих, бежавших вдоль дороги и явно намеревающихся поживиться. Беженцы с криками бросились врассыпную. На дороге уже валялось с десяток окровавленных и растерзанных тел. Козлоногие метались от тела к телу, срывая с мертвых лохмотья. Кер почувствовал, как его раздражение перерастает в гнев, но усилием воли подавил его. Это не его бой. Не его долг. Это лишь задержит его. К тому же, он уже не мог тут помочь. Он ничем не обязан был этим крестьянам, этим глупцам, отправившимся в опасный путь безоружными. Он не обязан их охранять.

Кер уже совсем было собрался сделать крюк и обойти их стороной, как заметил дровосека. Мужчина, одетый в домотканое коричневое сукно, нес вязанку сухих веток, из которой сыпалась труха. Монстры заметили его. Дровосек стоял один, выставив вперед обычный топор, в то время как козлоногие все плотнее окружали его, утробно смеясь. Они стали по очереди колоть несчастного грубыми пиками и копьями, как только тот поворачивался к ним спиной. Тело дровосека быстро покрыли десятки кровоточащих ран. Остальные беженцы поспешили укрыться среди близлежащих деревьев, бросив соплеменника на медленную мучительную смерть. Мужчина повернулся, пытаясь отразить удар, и тут Кер увидел, что было у него во второй руке. Дровосек прижимал к себе ребенка.